Аргентум 107антропологические инструменты +7 (965) 449-02-50, info@argentum-107.ru

АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ ИЗ ПЕЩЕРНЫХ НЕКРОПОЛЕЙ ГОРНОГО КРЫМА

Исследование по материалам музейных антропологических коллекций, собранных исследователями XIX в.
А.В. Иванов – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института Археологии Крыма г. Севастополя.

Желтые как репа, с черными дырьями вместо глаз, с оскаленными рядами зубов, покрытые землею и плесенью, гниют эти черепа в своем великолепном сталактитовом склепе. <...> Их без внимания топчет нога туриста, изумленно оглядывающего эти известковые наплывы, придающие величие храма темному склепу.
Е. Марков «Очерки Крыма» 1872 г.

АННОТАЦИЯ
Работа посвящена исследованию антропологического материала из средневековых некрополей горного Крыма, располагавшихся в пещерах Бин-Баш-Коба на плато горы Чатырдаг и Сюндюрлю-Коба в районе Байдарской долины в юго-западном Крыму. Памятники были известны с первой четверти XIX века, тем не менее вопрос этнокультурной атрибутации населения, оставившего столь специфические объекты, остается открытым, проблема осложняется их длитель- ным тотальным расхищением. Современная датировка некрополей в пределах X–XIII вв. Вероятно, их оставили обособленные от основного массива населения региона коллективы, занимавшиеся подвижным скотоводством в горной местности и сохранявшие в окружении христианизированного населения Таврики приверженность языческим воззрениям. Материалы музейных антропологических коллекций, собранные исследователями XIX в., были объединены автором в небольшую краниологическую серию, проанализированную в настоящей публикации. Результаты антропологического исследования подтверждают специфичность материала и позволяют предположить его связь с носителями салтовской культуры и средневековым кочевым населением Причерноморья.
Ключевые слова: краниология, салтовская культура, этнокультурная атрибутика, Крым, Таврия.

Феномен крымских пещерных некрополей или скальных погребений привлекал внимание исследователей и любопытствующих туристов уже в первой четверти XIX столетия. Без их описания не обходилось ни одно из популярных изданий, претендовавших на полноту сведений о полуострове, следует отметить и сложившуюся вокруг них богатую фольклорную традицию.

На современном этапе исследования среди крымских объектов такого рода выде- ляется две группы по особенностям морфологии и локализации. Первую составляют пещеры, содержащие, как правило, немногочисленные человеческие останки и синхронные им культурные отложения, расположенные вблизи стационарных поселений. В основном это комплексы относятся к эпохе раннего железа – «кизил-кобинского» и «римского» времени.

Вторая группа представлена карстовыми полостями с относительно большим количеством антропологического материала находящиеся в местах, удобных для устройства сезонных пастушеских стоянок – в близости от пастбищ яйлы, недалеко от перевалов и источников воды. К данной группе исследователи относят Бин-Баш-Кобу, Сюндюрлю-Кобу и Туакскую пещеры. Излишняя популярность этих памятников привела их в плачевное состояние еще до начала исследований. Тем не менее, определенная толика внимания профессиональных исследователей им таки досталась.

Бин-Баш-Коба (тысячеголовая – тюркское) исследовалась в 1881 г. К.С. Мережковским; в 1947г. пещеру осматривал Е.В. Веймарн, отметивший значительное количество антропологического материала и его хорошую сохранность; в 1952 г. Комплексная карстовая экспедиция АН УССР (Домборовский1966: 45); в 2005 г. Алуштинским отрядом Горно-Крымской экспедиции КФ ИА НАНУ (Лысенко, Тесленко, 2006: 222–223).

Первоисследователь Туакской (бытовавшее название пешеры Фулл – гнездо – греческое) пещеры П.И. Кёппен 1828г. (Кеппен 1819: 220–249; 1828: 135), обнаружил в ней более двух десятков человеческих черепов и другие останки. Судя по публикации, раскопок он не проводил, из чего можно заключить, что антропологический материал (во всяком случае, изрядная его часть) залегал на поверхности пола пещеры. 1911 г. А.А. Крубер выполнил глазомерную съемку пещеры. В 1963 г. в Туакской проводились работы Комплексной карстовой экспедиции АН УССР (найдены «кости, керамика, орудия эпохи бронзы и времени раннего железа наряду со следами раннего средневековья») (Домбровский 1966: 45; Дублянский, Гончаров 1970: 14). В 2005 г. Алуштинским отрядом Горно-Крымской экспедиции осуществлен осмотр памятника, сопровождавшийся сбором подъемного материала (Лысенко, Тесленко 2005: 48–49, 161–162, рис. 157–160).

Расположенную в юго-западном Крыму на водоразделе между Байдарской и Бельбекской долинами пещеру Сюндюрлю-Коба (потухшая пещера – тюркское) в начале 90-х годов XIX в. посетил Н.А. Головкинский, передавший затем найденные им части человеческого черепа в музей. В 1907 г. объект осмотрел Н.И. Репников, отметивший наличие здесь многочисленного антропологического материала, залегавшего на поверхности (Репников 1909: 122). В 1936 году пещеру изучала (посредством шурфовки) Крымская палеолитическая экспедиция, при этом сверху были найдены человеческие кости и «современная керамика», а из шурфа извлечен железный наконечник копья (Трусова 1940: 300). Позже (в 60-х годов ХХ в.) здесь вновь проводились разведочные работы, позволившие исследователям предположить, что пещера использовалась в VIII–X вв. н.э. как жилище (Домбровский 1974: 19; Дублянский 1977: 90). По другой версии в Сюндюрлю-Кобе находилось средневековое «культовое» сооружение (Дублянский 1997: 29).

На современном этапе исследований памятники интерпретируются в качестве своеобразных склепов, принадлежавших родовым коллективам, занимавшимся подвижным скотоводством (Лысенко 2003: 87, 97–99). Можно считать установленным, что время функционирования рассматриваемых некрополей относится к средневековому времени, однако детали их хронологии остаются во многом невыясненными. Применительно к Бин-Баш-Кобе усматривается два хронологических горизонта IX и XIII вв., погребения в Туакской пещере в целом признаются синхронными, но предварительно датируются в широком диапазоне X(?)–XIII вв., в многослойном памятнике Сюндюрлю-Коба, погребения связываются с его верхними горизонтами, датируемыми IX–X (XV?) вв.

Остается открытым и вопрос об этнокультурной атрибутации населения оставившего столь специфические для региона спелеоархеологические комплексы. Есть основания полагать, что это были обособленные от основного массива населения региона коллективы. Вероятно, основу их хозяйственной деятельности составляло подвижное скотоводство в горной местности. Анализ немногочисленных артефактов указывает на возможные связи с «салтовской» или «половецкой» культурной традицией. Особенности погребальной практики позволяют предполагать, что в окружении христианизированного населения Таврики они сохраняли верность неким языческим воззрениям.

При ограниченной информативности имеемого археологического материала весьма полезные данные могли быть получены в результате антропологического исследования рассматриваемой группы населения средневекового Крыма. Антропологический материал, как следует из описаний, находившийся непосредственно на поверхности или залегавший в самом верхнем слое напластований, в первую очередь и подвергался расхищению и уничтожению на протяжении многих десятилетий. До недавнего времени представлялось, что антропологические артефакты из рассматриваемых памятников, в свое время и создавшие им популярность, безвозвратно утрачены, представлялась маловероятной и возможность получения новых материалов в ходе современных изысканий, особенно после того как пещеры подверглась грабительским раскопкам последних десятилетий.

Следует отметить, что некогда, в распоряжении А.П. Богданова имелась, и была исследована серия из пяти черепов (2 мужских; 3 женских) из Бин-Баш-Кобы. По его свидетельству они были получены Комитетом антропологической выставки «от различных лиц» (Богданов 1886: 133, 139, 143–144). Два из них были доставлены действительным членом Московского общества естествоиспытателей В.В. Марковниковым, опубликовавшим небольшое сообщение по данному вопросу (Марковников 1876: 43–44). Представляется весьма печальным, что «московская коллекция» по-видимому не сохранилась.

Тем более приятным для автора событием стало выявление некоторого количества антропологического материала, представляющего крымские пещерные некрополи Бин-Баш-Коба и Сюндюрлю-Коба в фондах музея Антропологии и Этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры) РАН в Санкт-Петербурге. Примечательно, что до настоящего времени они не привлекали внимания исследователей.

Некрополь в пещере Бин-Баш-Коба представлен серией из шести черепов, собранных в XIX в. Можно сказать, что рассматриваемая коллекция имеет определенное «мемориальное» значение как свидетельство раннего этапа исследования крымских древностей: череп № 4613-1 в 1860 г. поступил в собрание Кунсткамеры в качестве дара от П.И. Кеппена; № 5560-1 в 1871 г. был передан К.Ф. Кесслером; остальные четыре черепа (5013–1 – 5013–4) поступили в коллекцию от доктора Гарднера в 1860 г. Седьмой череп из Бин-Баш-Кобы, также из сборов XIX в., обнаружился в фондах Ялтинского Историко-литературного музея (инв. № 703/44). Два черепа 5483–1, 5483–2, представляющих некрополь в пещере Сюндюрлю-Коба поступили в 1937 г. от Е.В. Жирова. Представлялось весьма соблазнительным увеличить количество измеренных индивидов, добавив данные, полученные некогда А.П. Богдановым, но по размышлению, не вполне представляя особенности практиковавшейся в те годы методики измерений, автор от этой идеи с сожалением отказался.

Сразу отметим, что черепа из Бин-Баш-Кобы и Сюндюрлю-Кобы весьма сходны морфологически; дальнейшие краниометрические исследования только подтвердили визуальные наблюдения. Исходя из малочисленности материала, а также учитывая сходный характер и близкую датировку памятников, мы сочли возможным рассматривать обе выборки в качестве единой серии. В итоге объединенная серия была представлена девятью черепами взрослых индивидов – 3 мужских (все Бин-Баш-Коба) и 6 женских (4 Бин-Баш-Коба и 2 Сюндюрлю–Коба). Возрастной состав выборки: 2 женских до 30 лет, 4 женских, 3 мужских – 40–50 лет. Примечательны свидетельства XIX в. об отсутствии в пещере Бин-Баш-Коба детских черепов, хотя их искали преднамеренно (Марков 1872: 214, Марковников 1876: 44).

Таблица 1. Индивидуальные значения признаков и указателей серии

Таблица 2. Средние значения признаков и указателей серии

Население, оставившее рассматриваемые пещерные некрополи европеоидное. Как главную особенность серии следует рассматривать его гиперграцильность и весьма слабо выраженный половой диморфизм (таблица 1, 2)1. Коэффициент полового диморфизма занижен в сравнении со средними значениями практически по всем признакам, что в сочетании с малыми линейными размерами как женских, так и мужских черепов, представляется совершенно нехарактерным для крымских серий рассматриваемого времени. Не менее примечательна однородность серии – все исследованные черепа характеризуются сходным морфологическим типом и близкими размерными характеристиками, о чем свидетельствуют рассчитанные параметры δ для большинства признаков женской выборки.

По черепному указателю серия резко брахикранна (8/1 – 83.47). Единственный женский череп (5013–2) характеризуется мезокранией, впрочем, при достаточно высоком значении указателя (77.8). Высотно-продольный и продольно – поперечный указатели характеризуют черепную коробку как средневысокую. Лоб умеренно-покатый, у женщин близкий к вертикали, затылок среднеширокий. Лицо ортогнатное. Высота лицевого отдела (67.0) и его ширина на верхнем и среднем уровнях (100.5; 90.22 соответственно) на границе малых – средних величин. По верхнему лицевому указателю лицо средневысокое – (48/45 – 52.66) – соответствующее категории мезен. Скуловой диаметр более вариабелен – средний для мужчин и большой для женщин (127.33), впрочем, значения δ и для данного признака в пределах средних.

Величины NM (♂139,73; ♀142,62) и ZM (♂131,07; ♀132,95) углов свидетельствуют об умеренной горизонтальной профилировке лицевого отдела в сочетании с относительно небольшой глубиной клыковой ямки (3.13). Переносье по симотическому (41.58) и дакриальному указателям (46.53) средневысокое. Нос невысокий (47.78), по указателю мезоринный (54/55 – 52, 75), слабовыступающий (21.4) – что является еще одной особенностью рассматриваемой серии в сравнении с синхронными крымскими материалами. Глазницы относительно небольших линейных размеров (39.3 – 32.11) соответственно, по указателю мезоконхные (52/51 – 81, 46).

К сожалению, имеющийся материал явно недостаточен для проведения корректного внутригруппового анализа методами многомерной статистики. Положение же серии в поле ГК (метод главных компонент) по результатам межгруппового сопоставления представляется весьма примечательным. В межгрупповом анализе представлено 54 крымских антропологических серий от периода раннего железного века до позднего средневековья (таблица 3).

Для мужской части выборки ГК 1 и ГК 2 в сумме описывают около 40% изменчивости. Основные нагрузки ГК 1 приходятся на поперечный диаметр черепной короби (–), высоту носа (–) и наименьшую ширину лба (–), по ГК 2 на продольный диаметр черепной коробки (–), верхнюю высоту лица (–) и NM угол (–) (таблица 4.А). На графике черепа из пещерных некрополей (3.9) занимают крайнее и довольно изолированное положение в правом верхнем поле. Расположенные здесь серии по оси ГК1 демонстрируют рост ширины черепной коробки в сочетании с увеличением высоты носа и орбит, по ГК2 укорочение черепной коробки, уменьшение высоты лицевого отдела и усиление горизонтальной профилировки лица на верхнем уровне (рис. 2а.)

Таблица 3. Крымские антропологические серии представленные в межгрупповом анализе

Для более многочисленной женской выборки на ГК1 и ГК приходится до 35% изменчивости. Наиболее значительные нагрузки ГК 1 приходятся на высотный диаметр черепной коробки, наименьшую ширину лба, и NM угол (–), ГК 2 – ZM угол, продольный диаметр (–) и высоту носа. Соответственно на графике (рис. 2б.) женская выборка занимает опять же крайнее положение, в левом верхнем поле, демонстрируя сходное с мужской выборкой направление изменчивости.

Среди Крымских материалов относительную близость к рассматриваемым мужским черепам из пещерных некрополей обнаруживают две серии, представляющие некрополи Эски –Кермена (2.5, 2.7)1, причем наибольшее сходство демонстрирует наиболее ранняя выборка из «катакомб», т. е. грунтовых склепов некрополя поселения датируемых рубежом нач. VII –2 й половины IХ вв. (Айбабин 1991: 45, 48). Вторая серия, происходящая из так называемых усыпальниц – вырубленных в скале склепов датируется концом IX–X вв. Близость женской выборки усматривается с тремя крымскими памятниками весьма широкого хронологического диапазона и различных культурных традиций (рис. 2б) – раннесредневековым Лучистинским могильником (5.7)2, Никитским некрополем (3.10) периода развитого средневековья3 и позднесредневековым кладбищем греков-урумов при деревне Мангуш (3.5)4, что свидетельствует о сохранении локальных антропологических типов на протяжении всего периода средневековья. Отметим, что формирование населения раннесредневекового Крыма связывается с миграционными процессами периода Великого переселения народов (Айбабин, Герцен, Храпунов 1993: 214-216) и появлением на полуострове алано-готского культурного компонента, впрочем, антропологические материалы не указывают на радикальные изменения населения региона и скорее свидетельствуют о сохранении антропологичесх типов предшествующего исторического периода (Иванов 2009: 20-23). Ключевую роль в формировании антропологического облика средневековой народности, населявшей горный Крым в средневизантийское время сыграли масштабные миграции носителей салтово-маяцкой культурной традиции из сопредельных регионов Причерноморья и Приазовья, возможно и Предкавказья в период господства на территории Крыма Хазарского каганата, и соответственно распространение характерных для них антропологических типов (Иванов 2004: 213–215, Ефимова 2005: 53).

Таблица 4. Результаты межгруппового анализа ГК
А. мужчины

Б. женщины

Вероятно, с одной из групп этого населения, практиковавшей хозяйственный уклад, способствовавший сохранению относительной культурной самобытности, и связано появление рассматриваемых памятников. Данные о присутствии носителей салтово-маяцкой культуры VIII–IX вв. на нижнем плато Чатырдага, были приведены в работе И.А. Баранова, причем их хозяйственная деятельность была связана именно с использованием карстовых полостей (пещера Партизанская в 2 км. от пещеры Бин-Баш-Коба) в качестве пастушеских стоянок (Баранов 1990: 76–78). Опираясь на позднейшие этнографические данные об организации отгонного скотоводства Крыма и Кавказа автор полагал, что владельцами пещерного «коша» на Чатырдаге могла быть община, «патронимия» организованная по кровно-соседскому принципу. Соответственно для пастушеских кланов оставивших некрополи в пещерах Сюндюрлю-Коба и Туакской территорией хозяйственной деятельности мог быть водораздел между Байдарской и Бельбекской долинами с выходом на плато Ай-Петри и соответственно Караби-Яйла. Весьма похоже, что антропологические данные подтверждают данное предположение и могут свидетельствовать не только о морфологической близости оставившего данный некрополь населения на уровне выявленного специфического антропологического типа, но возможно и об их родственных связях.

Особенно эффектным стал бы вывод о таких отношениях между группами, оставившими географически удаленные некрополи в Бин-Баш-Кобе и Сюндюрлю-Кобе, и предварительные данные опять же не противоречат этому, однако материала для окончательных выводов явно недостаточно. Возможно для имеющейся краниологической серии были бы полезны дополнительные исследования распределения частот дискретно варьирующих признаков.

В заключение отметим, что тема работы получила некоторые перспективы: в 2015 г. был открыт новый памятник рассматриваемой группы в пещере Белянского в районе перевала Шайтан-Мердвен, в настоящее время получен материал, представляющий одно погребение, индивида (♀) юношеского возраста.

ПРИМЕЧАНИЯ
1 Индивидуальные измерения черепов из могильников Эски-Кермена опубликованы Г.Ф. Дебецем (Дебец 1949: 354–371) мы рассматриваем их как четыре серии соответствующие хронологическим этапам истории поселения и особенностям его топографии: катакомбы (VII–IX вв.) характеризующая догородской период истории поселения функционировавшего как пограничная византийская крепость с гарнизоном из местных жителей–федератов, связанных культурными традициями с алано-готского круга; усыпальницы и грунтовые могилы некрополя – (конец IX–X вв.), связанные с периодом формирования городского поселения в постхазарское время, усилением политического и культурного влияния Византии и финального этапа христианизации местного населения и серии из некрополей при базилике и городских квартальных храмов представляющие население малого провинциально-византийского города XI–XIII вв.
2 Могильник Лучистое – обширный раннесредневековый некрополь вблизи одноименного села в Алуштенском районе. Функционировал в V–X вв. Исследователь памятника А.И. Айбабин связывает его с аланской культурной традицией. Антропологический материал опубликован (Радочин 2002: 119–135; 2006: 184–236)
3 Никитский сельский некрополь XI–XIIIв. находится на южном берегу Крыма, у одноименного населенного пункта. Исследовался Е.А. Паршиной. Антропологический материал обработан автором, не опубликован.
4 Мангуш совр. с. Прохладное Бахчесарайского р-на. некрополь местной христианской общины XVI–XVII вв. Материал обработан автором не опубликован.

В РАБОТЕ ИСПОЛЬЗОВАЛИСЬ АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ ИНСТРУМЕНТЫ GPM.
- Антропометр
- Игла орикулярной высоты
- Толстотный циркуль с заостренными краями
- Циркуль координатный (тип Айхеля)
- Кубус-краниофор (Кубический краниофор)
- Параллелограф (по Мартину)
- Стол для остеометрических измерений
- Мандибулометр

ЛИТЕРАТУРА

Айбабин 1991 – Айбабин А.И. Основные этапы истории городища Эски-Кермен // МАИЭТ. Симферополь, 1991. Вып. II.
Айбабин и др. 1993 – Айбабин А.И., Герцен А.Г., Храпунов И.Н. Основные проблемы этнической истории Крыма // МАИЭТ. Симферополь, 1993. Вып. III.
Баранов 1990 – Баранов И.А. Таврика в эпоху раннего средневековья. Киев, 1990.
Богданов 1884 – Богданов А.П. О черепах из Крымских могил, могил Херсонеса и Инкермана и курганов Войска Донского // ИОЛАЭ. Антропологическая выставка, 1884. Вып.1. Ч. 1. С. 123–144.
Дебец 1949 – Дебец Г.Ф. Антропологический состав населения средневековых городов Крыма // Сб. музея антропологии и этнографии. М.;Л-д, 1949. Т. XII.
Домбровский 1966 – Домбровский О.И. Средневековая Таврика — Крымская «Готия» // Дорогой тысячелетий. Симферополь, 1966.
Дублянский, Гончаров 1970 – Дублянский В.Н., Гончаров В.П. В глубинах подземного мира. Симферополь, 1970.
ИТУАК 1894 – ИТУАК. Хроника, 1894. № 21.
Ефимова 2005 – Ефимова С.Г. Влияние миграционных процессов на формирование антропологического состава средневекового населения Юга Восточной Европы // Степи Европы в эпоху средневековья. Хазарское время. Донецк, 2005. Т. 4.
Иванов 2004 – Иванов А.В. Об антропологическом типе населения пещерных городов Крыма // Россия –Крым – Балканы диалог культур. Екатеринбург, 2004.
Иванов 2009 – Иванов А.В. Антропологическое исследование населения городов Юго-Западной
Таврики X–XV вв. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Москва, 2009.З
Кёппен 1821 - Кёппен П.И. Описание Туакской пещеры в Крыму // из Трудов высочайше утвержденного Вольного общества любителей русской словесности, 1821. Ч. XVI.
Кёппен 1828 – Кёппен П.И. О Крымских пещерах: Дополнение к описанию Туакской пещеры // Русский зритель, 1828. № 5/6.
Лысенко 2003 – Лысенко А.В. Пещерные некрополи Горного Крыма эпохи раннего железа – позднеантичного времени (IX в. до н.э. – IV в. н.э.) // Vita Antiqua, 2003. № 5–6.
Лысенко, Тесленко 2005 – Лысенко А.В., Тесленко И.Б. Отчет о разведках на территории Алуштинского горсовета в 2005 г. Симферополь, 2006. Архив ИА НАНУ. № 2005/30.
Марковников 1896 – Марковников В.В. Сведения о черепах из сталактитовой пещеры Бамбаш-Каба (пещера тысячи голов) на Чатырдаге// ИОЛАЭ, 1876. Кн. 2. Вып. 1.
Радочин 2002 – Радочин В.Ю. Новые антропологические материалы из могильника у села Лучистое // МАИЭТ. Симферополь, 2002. Вып. IX.
Радочин 2008 – Радочин В.Ю. Антропологический материал из могильника у села Лучистое // МАИЭТ. Симферополь, 2008. Вып. XIV.
Репников 1909 – Репников Н.И. Разведки и раскопки на Южном берегу Крыма и в Байдарской долине в 1907 году // ИАК, 1909. Вып. 30.
Трусова 1940 – Трусова С.А. Краткий обзор работ Крымской палеолитической экспедиции 1936 г. // Советская антропология, 1940. Вып. V.